Евгения Николаевна Антухова,
урожд. Буянова

Детство в Колпашево

К старости память обостряется, особенно, на старые события.
Всё-всё помню! Раньше интересно было жить, и это правда.

Ребятня

В сентябре 1945 я пошла в 1-ый класс. Зимой в морозы по радио объявляли: «Начальным классам в школу не ходить». Вот здорово было! Катались на шкурах с гор.

Бывало, зимой мороз стоял -40°. Дым из труб, как свечи, как столбы прямые, высокие, до неба. Пока мама (Царство ей небесное!) на коромысле с речки принесёт воду, чуть не до дна – лёд! Воду брали из проруби, а в другой проруби лошадей поили, а коровам надо дома греть.

А летом жара. Жарища! Дышать нечем! Всё лето сидели в реке. По Оби сплавляли плоты. Плохо скреплённые отрывались от барж, рассыпались, брёвна и связки течением прибивало к берегу. Мы любили бегать по брёвнам. Надо быстро-быстро перебирать ногами, а бревно крутится и уходит под воду, - тут надо успеть перепрыгнуть на другое. «Кто смелый?» - «Я!». Один раз я мимо бревна – и в воду. Глубоко, с головой, дна нет, и брёвна толстые, сошлись у меня над головой. Ох, и напугалась! Еле живую вытащили на берег. Видимо, суждено жить мне было! Дома никто не узнал об этом.

В нашем переулке было 10-13 подростков, как я, и нам было весело, как одна семья, в основном – татарские ребятишки. А вечером (без разрешения старших, крадучись) я выносила патефон в переулок, ставила на брёвна, - и учились танцевать. А потом мне попадало по первое число и приходилось сидеть дома. Послевоенные ребятишки росли, взрослели сами по себе. Взрослые работали на производстве с утра до вечера, а ночью управлялись со скотом. Моя задача была: на примусе сварить поросятам еду (картошку, овощи, траву, очистки всякие) и накормить чушек. Иногда доила корову.

Летом играть охота, господи! Это мне было, наверно, лет 10-11-12. У меня косички были, волосы кудрявые, я их заплетала и расплетала один раз в неделю. Сейчас смешно вспомнить!

(В те времена мальчишки и девчонки не целовались. Стеснялись, не как сейчас. И первый раз меня поцеловал Гена на нашей свадьбе. Вот как строго нас воспитывали! И это хорошо.)

Наша семья

Росла я с бабушкой Гликерией (Лукерьей) Титовной и дедушкой Петром Григорьевичем.

Бабушка в семье была главная – с властным характером, красивая, чёрное длинное платье на белом подъюбнике, в ушах золотые серьги-кольца (в те-то времена!). Волосы густые, длинные, собраны и закручены на затылке в пучок. Цыганка-красавица!

Выйдет на крыльцо и крикнет: «Петрушка!». Это значит, мужа своего окликает. Он из бедной семьи, спокойный, красивый. За всю жизнь слова «дура» не сказал. Работал по хозяйству, всё держалось на нём.

Когда цыганский табор приходил в Колпашево, бабушка давала им продукты. Главная цыганка Настя – с золотыми серёжками, с толстой-претолстой нижней губой — ночевала у нас. А меня пугали, что отдадут Насте, если я буду баловаться. Бабушка Луша готовила на всю большую семью. Помню, она очень вкусно стряпала рыбные пироги со стерлядью.

Дед Петр и мама рыбачили во время войны. Хлеба не было, так рыбы – не ленись! Рыбнадзоров не было, и всё население кормилось рыбой. Так и выжили всю войну и после войны.

Наша семья была:
• 1. Бабушка – глава семьи.
• 2. Дедушка.
• 3. Мама.
• 4. Папа (пришёл с войны).
• 5. Тётя Маня, мамина родная сестра.
• 6. Дядя Лёня, мамин родной брат.
• 7. Валентина, жена дяди Лёни. (На Дальнем Востоке она с ребёнком прыгнула в поезд, в котором дядя Лёня возвращался с японского фронта.)
• 8. Алёшенька, новорождённый сын Валентины.
• 9. Я – Женя.

Ещё одним членом семьи следует считать родную папину сестру Капу из глухой деревни Петрово (папины родители там жили).

Когда я научилась ходить, везде лезла, а сидеть со мной было некому. Все работали, хозяйство было большое. И стали меня привязывать к ножке большого обеденного стола (я даже помню эти ножки – толстые, резные). Мучились-мучились, и привезли няню Капу. Зимой Капа училась в деревне, а летом приезжала водиться со мной.

Все жили дружно, не ссорясь. Дом большой, двухэтажный. Всем хватало места. Каждый знал свою работу, как здорово! Я горжусь своим детством!